Время умирать. Рязань, год 1237 [СИ] - Николай Александрович Баранов

на солнце. Часа два еще светлого времени. Скорее бы стемнело: в темноте уйти от татар будет легче.

Стена пеших рязанцев показалась даже раньше, чем ждал Ратьша. Меньше получаса скакать пришлось. Видно те только что не бегом бежали, спеша на выручку попавшим в беду соратникам. Но за это время и татары успели изрядно проредить «хвост» Рязанской конницы. Осталось в нем не более тысячи воев. Притом, наверняка, много раненых, еще держащихся в седле, но к бою уже не способных. До головы Рязанского войска степняки пока не добрались, и потерь здесь не было.

До пешцов версты три-четыре. Шли они сейчас между невысоких пологих холмов. Татары тоже увидели пеших русичей и убавили ход коней, заметно отстав от преследуемых рязанцев. Испугались? Вряд ли. Скорее, стрелы кончились. Вон как густо их сыпали. Когда до пешцов оставалось с версту, их стена остановилась. Остановилась меж двух холмов, перегородив седловину между ними шириной в полверсты. Эти два холма оказались самыми высокими и крутыми из всей гряды. Легкие всадники могли на них забраться, но от конницы тяжелой холмы служили не плохой защитой — хоть заехать на холм тяжелые всадники тоже могли, но разогнаться для таранного удара слишком крутые склоны холма не давали. Опытный воевода пешцов, тысяцкий Будимир знал, где поставить своих воинов.

Когда до пешцов осталось саженей двести, по их строю прошла волна. Волна шла справа налево. Это пешие рязанцы сдвоили ряды. Теперь, в образовавшиеся промежутки могли проехать конные воины и укрыться позади надежной стены. Такое перестроение отрабатывалось одним из первых: при схватках со степной конницей иногда удавалось посадить ее, увлекшуюся преследованием, на копья, вновь сомкнувшихся пешцов. Сейчас такого не получится: татары отстали уже саженей на триста и ударять в сабли по растянувшемуся хвосту, похоже, не собирались, хоть и могли.

Потрепанная Рязанская конница благополучно проехала сквозь строй пешцов и остановилась позади стены в седловине меж холмами. Ратьша сразу отправил воинов, у которых кони казались посвежее, на вершины холмов и к выходу из седловины, беречь войско от обходов и охвата. Раненых, еще способных держаться в седлах, перевязали и послали в лагерь. Доедут — их счастье, нет — значит не повезло. Но здесь они точно погибнут: скоро, надо думать, татары обложат рязанцев со всех сторон и тут уж будет не до раненых.

Отдав все нужные распоряжения, Ратьша подъехал к Великому князю. Тот так и сидел в седле, продолжая пребывать в смертном оцепенении. Ясно было, что ждать приказов от него сейчас нечего. Ратислав направил Буяна вверх по склону правого холма. Решил осмотреться, да поговорить с тысяцким Будимиром, который, как сказали люди, находился сейчас на его вершине. Где-то на середине подъема его догнал Олег Красный. Видно было, что князь немного отошел от потрясения, вызванного разгромом, и теперь его распирает от желания поговорить обо всем случившимся.

— Как же так? — сразу, как только его жеребец поравнялся с Ратьшиным, начал он. — Как же так случилось, брат?

— Случилось то, что должно было, — нехотя буркнул Ратислав. — Говорили с тобой уж об этом. И не раз.

— Но ведь нас такая сила собралась. И погнали мы их в начале…

— Сила — да, но у татар не сила — силища. И о том мы говорили. А побежали те в начале притворно. В ловушку заманивали. Неуж, до сих пор не понял того?

— Да не может быть, что б притворно. Мы их сломили. Точно это.

Ратислав досадливо махнул рукой — чего спорить с неуком. Олег помолчал чуть, потом опять заговорил:

— Что теперь? Что делать будем?

— Делать? — невесело усмехнулся Ратьша. — Уходить надо в Черный лес. Вот только как? Мы-то на конях еще можем до него добраться. Хоть и не все, а что с пешцами делать? Татарам на съедение оставлять?

Они поднялись на вершину холма. Здесь, и в самом деле, держал свой стяг Будимир. Сейчас он неспешно прохаживался из стороны в сторону, заложив руки за спину и поглядывая в степь, в сторону небыстро приближающегося татарского войска. Ратислав тоже глянул туда и сердце его сжалось в тоске: тучи черных в подступающих сумерках всадников охватывали холмы, где засели рязанцы. И было их очень много. Видимо, все семьдесят тысяч татар пришли сюда по душу Русичей. Проглотив, возникший в горле колючий ком, Ратьша спешился, подошел к тысяцкому и хриплым голосом поприветствовал его. Будимир глянул искоса на воеводу степной стражи, ответил на приветствие, спросил:

— Что князь Юрий?

— Жив, — ответил Ратислав. — Но обмерший весь. Меня на конное войско поставил. Остальные воеводы побиты, а князья молоды, малосведущи в вождении ратей.

Тысяцкий зыркнул на Олега, стоящего рядом с Ратьшей, поморщился и согласно кивнул. Потом вздохнул тяжко, спросил:

— Что делать будем, боярин?

— Уходить бы надо, да только, как?

— Да… — угрюмо склонил голову Будимир. — Пешим от конных не уйти…

— Ночью попробовать?

— Не пустят, — покачал головой воевода. — Вишь, обкладывают со всех сторон.

Действительно, крылья татарского войска уже охватили оба холма, меж которыми встали рязанцы и скоро должны были замкнуть кольцо.

— Надо бы на выходе из седловины тоже пешцов поставить, — предложил Ратислав. — Конные, стоя на месте, татар не удержат, ежели они решат в копья ударить.

— Надо, — кивнул Будимир и отдал распоряжение одному из ближников.

Тот бегом скатился с холма, метнулся к стене воинов. Задние ее ряды повернулись кругом и двинулись в тыл к выходу из седловины. Встали там, выровняли линию щитов и застыли в ожидании. Теперь так просто русичей не взять: пробить строй пешцов, ощетинившийся копьями, даже тяжелой коннице не всегда бывает под силу. А склоны холмов прикрывает конница. Вот только, сколько здесь можно держаться? Без припасов на морозе. День? Два? Это если даже татары будут просто стоять и смотреть, не пытаясь вступить в бой. Все это понимал и Будимир. Убедившись, что его воины заняли выход из седловины, он повернулся к Ратьше, озабоченно потеребил бороду, сказал, откашлявшись и сплюнув на снег:

— Уходить вам надо. Всадникам. И князя с княжатами уводить. Пока еще не совсем окружили.

— А вы? — задал не нужный вопрос Ратислав.

— А мы останемся, — хмыкнул Будимир. — Попробуем забрать с собой побольше находников. Все вам потом легче будет.

— Такое только князь решить может, — покачал головой Ратьша. — Сам понимаешь.

— Ну, так иди к нему, приводи в чувство. Пусть приказывает. Князь он, или… — воевода замолк, удержавшись от крепкого словца. Глянул на Олега. Тот заалел щеками, но промолчал, видно поняв справедливость слов Будимира. — Иди, — кивнул тысяцкий вниз, в седловину.

Ратьша еще